Южной ночью в кабаке. Часть 6

Обритая голова спасенного мальчишки обросла быстро - и вскоре смешной "ежик" топорщился на голове Джу. Юнга перестал носить платок, а вскоре один из матросов подарил ему синюю рубашку. Малец ушил её под свой размер и подогнал так, чтобы ничто не мешало.
Команда нарадоваться не могла на найденыша, что мог рассказать забавную историю, спеть редкую песенку или вовремя помолчать. Мартышка капитана почему-то ни на шаг не отставала от мальчика - и капитана это порядочно бесило. Когда выдавался свободный часок, Джу и хвостатый тезка капитана Джека Воробья носились по вантам наперегонки - и часто матросы хохотали, глядя, как малец и зверюга шипят друг на друга и переругиваются на одним им понятном обезьяньем языке. Но заметив суровый взгляд Барбоссы, юнга что-то говорил хвостатому Джеку, ласково гладил и показывал на мостик - и черный хвост несся к хозяину.

Последнее время капитана что-то тревожило - он стал хуже спать и меньше есть. По ночам Барбосса долго не мог уснуть, расхаживал по ночам по палубе и смотрел на волны. Капитан не знал, что Джу всегда был рядом - бесшумно передвигаясь по реям и канатам над ним, оставаясь в тени, до самого рассвета не сводил с Гектора глаз.
Погода изменилась, задули холодные ветра. Команда оделась теплее, а малец погрустнел и стал фехтовать с Марком по несколько часов в день.
- Загрустила наша птица, не поет, - поговаривали матросы. - Учится драться - ох, не к добру.

Перед самым рассветом капитан очнулся от кошмара. На него надвигался пылающий брандер, рассекал кровавые волны, и демоны шли на абордаж. И в этом страшном сне Гектор видел, как гибнет вся его команда, как юнга, зарубленный необычным клинком, падает за борт. Капитан встал, потер ноющий шрам на груди - там, где Воробей засадил пулю когда-то, и вышел на палубу.

Корабль несло к буре. Заворачивать было поздно, Барбосса сам встал к штурвалу и повел "Жемчужину". Он надеялся пройти бурю насквозь с минимальным ущербом.

Команда рассеялась по палубе, каждый был на своем месте и делал свое дело без лишних приказов. И только юнга вдруг взлетел на самую верхушку грот-мачты. Там захлестывал обезумевший ветер, сек ледяной ливень, и сверкали клинки молний. Джу чудом держался, но не спешил спускаться. Он раскрепил какие-то концы, а затем замер. Молния пролетела в двух дюймах - опалило кожу, но юнга был только рад. Закрыв глаза, малец жадно вслушивался в стихию, шептал какие-то заклинания и водил рукой по воздуху, сотворяя один за другим неведомые знаки. Спустя несколько минут, небо услышало его и ответило. Юнга крепче уцепился, и прекратил молиться: где-то громыхало чуть слабее - следовало идти туда.
- Капитан! Джу показывает нам куда-то! - Гиббс разглядел во время очередной вспышки мокрую фигурку наверху. Барбосса запрокинул голову и увидел сигналы, что подавал мальчишка.
- Чертенок, он чует, где в тучах есть просвет, и буря слабее. Идем туда! - капитан круто заложил штурвал и краем глаза увидел, как с верхушки мачты от резкого поворота слетел серый комок...
Капитан толкнул Джошеми к штурвалу, а сам поспешил на палубу.
Но серый мокрый комок падал недолго - против всех законов природы в его руках оказался трос. Ветер захлестнул веревку, несколько раз приложил мальца о мачту, кинул из стороны в сторону, а почти у самой палубы юнгу поймал капитан. Барбосса не поверил своим ощущениям - тело в его руках полыхнуло живым огнем, в залитых дождем глазах заалело неземное пламя, а с губ сорвалось какое-то слово. Но это был только миг - юнец встал на ноги, закашлялся и быстро протарабанил:
- Спасибо, капитан. Я цел.
 - Привяжись, а то смоет за борт! И гляди в оба, идем твоим курсом.
Корабль хрипел, как больной старик, ругался и грозил опрокинуться, волны крепко обнимали его, но Барбосса и Гиббс с проклятьями удерживали штурвал и вели судно к просвету. Капитан чертыхался и чувствовал, как секундное ощущение, мимолетный жар от тела юнги - будоражат его до неприличия, и никак не пройдёт это ощущение. А Гиббс мог поклясться - что-то случилось в тот миг, когда капитан поймал болтавшегося на веревке Джу. Старпом словно увидел вспышку, блеснувшую там, где соприкоснулись два человека - неукротимый и страшный капитан и зеленый безусый крысеныш-юнга.

Быстрее, чем все думали, "Жемчужина" миновала бурю. Потрепанная, но целая и без потерь. Барбосса приказал наводить порядок, а сам ушел к себе. И вызвал Джу.
- Молодец, что почувствовал просвет. Это и называется интуицией. У тебя хорошие задатки, салага. А теперь, сними с меня сапоги и налей рома.
Юнга присел перед капитаном и помог снять тяжелые морские сапоги. Когда цепкие маленькие пальцы скользнули по икрам и лодыжкам, Гектор с трудом удержался - тонкие и проворные руки вызвали прилив желания. Нецензурного желания. Совсем ненадлежащего желания.
Но Джу умело справился с сапогами, скользнул к столу, налил два стакана и вернулся к пирату:
- Возьмите, капитан.
Барбосса залпом выпил. А юнга спрятал свою улыбку на дно стакана. Но в следующее мгновение толкнул ничего не подозревавшего капитана и быстро поцеловал.

У Гектора мгновенно закружилась голова, желание сменилось окрыляющей дурацкой радостью, и капитан не успел ничего сказать - юнга исчез за дверью. Барбосса усмехнулся и не заметил, как провалился в сон. И были в нем нездешние прелести - дворец, коронация и прекрасная королева на балу. Но светлее королевы была её фрейлина, что с улыбкой целовала и ласкала капитана до пробуждения. И у фрейлины было такое сияющее и неуловимо знакомое лицо...

Корабль чинили всей командой. Юнга ловко обращался с ниткой и иголкой, штопал всё, что находил - от одежды до обуви и парусов. Гиббс посмеивался над юнцом, подмигивал и тайком давал хлебнуть из своей фляжки. Джу пил, не хмелея, и никто не видел его пьяным - все видели молоденького веселого юнгу, поющего и делающего свое дело быстро, правильно и точно.

Стихи Мухибби. Часть 2

Ещё одно стихотворение, написанно еСулейманом Великолепным, адресованное Роксолане.

Стихи Сулеймана, Хюррем
Я властелин любви проникновенной,
Но чтобы стать царем над всей Вселенной
Довольно кубка доброго вина.
В огне дракона мы сгореть рискуем,
Но лишь одним чистейшим поцелуем
Уже давно земля обожжена.

Любимая, для твоего алькова
Я отобрал бы из всего земного
Лебяжий пух и розы лепестки.
Что до меня, то если я с тобою,
Нужна ль постель — довольствуюсь любою -
Песок упруг и скалы мне мягки.

Как сад водою наполняет корни,
Желанная, вином бокал наполни
И сладкой влагой жажду утоли.
Что до меня, я сердцем припадаю
К твоим глазам, и словно пропадаю
В журчащей мгле всех родников Земли.

Когда б, мой друг, в компании веселой
Шутила ты или играла в поло,
И резвый конь развеивал печаль,
Хотел бы я твою изведать милость -
Чтоб, точно мяч, глава моя катилась.
Возьми ее! Мне головы не жаль!

Приди ко мне. Веди свои армады
Тоски и вздохов: поражению рады
Твердыни сердца. Краток будет спор.
И если жизнь потребуешь мою ты,
То я сочту последние минуты,
Лишь мне прикажет твой горячий взор.

К тебе, родная, память льнет и рвется,
Но ей, увы, достичь не удается
Твоей далекой, дорогой страны.
Не думай, что сумеют Рая реки
И страсть, и нежность утолить навеки!
Вот почему глаза мои влажны.

Любимая, потоком слез безбрежных
Я б тропку залил, на которой нежно
Ты легкие оставила следы.
Чем старше я, тем тяжелей забота,
Белей волос былая позолота,
И дни мои, как серебро, седы.

Game of Thrones - Crowless

Герцогиня с османского берега. Глава 2

Глава 2. Уроки английского

Хатидже Султан ворвалась в покои Роксоланы с шумом и криками. Она не сомневалась, что бегство женщины, которая в течение долгого времени позволяла себе разделять ложе с её супругом, да и ещё прижила от него ребёнка, дело рук хитроумной султанши. Такой поступок сестра всемогущего султана Сулеймана расценила, как оскорбление.

- Ты забываешься, Хюррем! – бушевала принцесса. – Ты позволяешь себе слишком много, и все об этом знают! Но то, что ты вытворила сейчас – это последняя капля в чаше моего терпения! И не смей стоять ко мне спиной, особенно, когда я с тобой разговариваю!

Хюррем, занятая до этого доведением своего внешнего облика до совершенства, спокойно повернулась к ней лицом. Ни один мускул не дрогнул на лице султанши, что лишний раз приводило принцессу в бешенство. От ярости у Хатидже тряслись руки; она была готова разорвать Хюррем, если та будет продолжать молчать.

- Я вас слушаю, госпожа. – спокойно сказала Роксолана.

- Хюррем, это ведь ты организовала побег Нигяр? – строго спросила Хатидже.

- Не понимаю, о чём вы.

- Ты прекрасно всё понимаешь. Сегодня утром я не обнаружила её у себя во дворце.

- Посадили бы её под замок.

- Я так и сделала, однако Нигяр исчезла. Уж не по волшебству ли, Хюррем?

- Получается, что так, султанша.

Хатидже почувствовала, как пылают её щёки. Неизвестная, но по истине могущественная сила удерживала её от того, чтобы набросится на Хюррем и сомкнуть руки у неё на шее. Принцесса молчала в бессильной злобе; она была уверена, что бывшая рабыня, обманом и интригами занявшее место законной жены падишаха, откровенно издевается на ней. Хатидже развернулась и вышла из покоев Хюррем, громко топая. Рабыни, дежурившие у дверей, боялись посмотреть в лицо разъяренной султанше. Дождавшись, пока шаги золовки не стихнут, Роксолана принялась неистово хохотать, смакуя радость от очередной маленькой победы.

                                                          ***

За окном не наблюдалось ничего особенного – лишь плескались сине – зелёные волны и простиралось бескрайнее небо, приветствовавшее рассвет. Сидя в капитанской каюте, куда её определил Френсис, Нигяр вглядывалась в этот незатейливый и в то же время захватывающий дух пейзаж, словно пыталась найти в нём ответы на все вопросы. Путешествие в Англию обещало быть долгим, так что у бывшей калфы было предостаточно времени, чтобы осмыслить всё произошедшее с ней за прошедшие месяцы. Странная всё-таки эта женщина, Хюррем Султан – то отправляет на верную смерть, то насильно заставляет жить… Особенно сейчас, когда велика вероятность того, что маленькая жизнь, которую Нигяр с таким трудом привела в этот мир, оборвалась, даже не успев сделать своего первого вдоха. Но всё ещё можно исправить – можно найти в каюте что-нибудь тяжёлое, разбить окно, броситься в морскую пучину и обрести покой, воссоединившись, тем самым, со своей малюткой. Тем самым можно избавить себя от непрекращающейся агонии и необходимости отчитываться перед Роксоланой о дальнейшей своей судьбе.

Закончив разбираться с экономическими и навигационными вопросами, капитан Френсис Дойл зашёл в каюту, чтобы проведать свою таинственную пассажирку. Он застал Нигяр в печальных раздумьях.

- Вы умеете улыбаться? – спросил он по-турецки.

- Раньше у меня это получалось, - ответила Нигяр, - а как будет сейчас – не знаю. Нет повода. – она повернулась к капитану. – Вот уж не ожидала, чтобы англичанин так хорошо знал турецкий язык.

- Приму это за комплимент, - ответил тот, - однако вам следует начать учить английский, причем прямо сейчас.

- И кто же будет меня учить? Один из ваших людей?

- Зачем? Я сам в силах обучить вас. К тому же до Лондона мы доберемся не раньше, чем через три недели, а способного человека за такое время можно многому научить.

Часа три, быть может, четыре, Френсис провёл с Нигяр, обучая её здороваться и прощаться на английском, отвечать на вопросы «Как вас зовут?» и «Откуда вы?», благодарить и извиняться, а также задавать их, различать местоимения и числительные, правильно употреблять связки глаголов. Вскоре он начал обучать свою подопечную письму. Запомнить, как английские буквы произносятся, было куда легче, чем научится выводить их на бумаге, но это было ещё не самое трудное испытание. Первое время Нигяр не могла привыкнуть к тому, что европейцы пишут слева направо, а не наоборот, как это делают у неё на родине. Френсис лишь дружелюбно посмеивался.

- Нет, не так, - сделал он замечание – Ты опять всё перепутала.

- Извини, я стараюсь…

- Нет – нет, символы ты вырисовываешь верно, но в другую сторону. Если кто-то посторонний прочитает, то подумает, что твоё имя – Рягин. Давай ещё раз.

С каждым днём у Нигяр получалось всё лучше. Френсис настаивал на том, чтобы она постепенно переходила на английский в качестве основного языка общения. К середине путешествия молодая женщина без проблем желала капитану Дойлу и его команде доброго утра и спокойной ночи, объясняла, как она себя чувствует, благодарила за заботу и оказанные услуги.

- Roses are red,

Sky is blue,

Your smile is great

And I love you. – радостно произнесла Нигяр своему учителю.

- Неплохо, неплохо, сегодня гораздо лучше, - похвалил он османку.- А если я задам тебе вопрос, ответишь на него без подсказки?

- Постараюсь.

- Do you want to dance with the king?

- Yes, I do.  

- Правильно. Усложним задачу. You’re want dance with the king, aren’t you?

- Ой, Френсис Эфенди, не могу ответить.

- Подумай хорошенько. Я только вчера этому учил тебя.

- Не помню.

- Утверждение от противоположного.

- Аааа, теперь вспомнила!

- Хорошо, это повторим позже. А сейчас назови мне английские статусы, которые ты знаешь. Например, суверен?

- The sovereign.

- Граф?

- The count.

- Маркиз?

- The marquis.

- Герцог?

- The duke.

- Герцогиня?

- The duchess.

- Не нравится мне, как ты произносишь слово «герцогиня». Звук  «У» нужно произносить мягко, вот так: - Френсис свернул губы в трубочку – «йууу».

- «иуууу». – повторила за ним Нигяр, радуясь в душе, что в эту минуту не видит собственного отражения в зеркале, иначе бы девушка померла со смеху, глядя на свою гримасу.

- Не «иу», а «йу», - исправил её Френсис, - ай лав йу. Дьйууу…

- «йууу», - повторяла Нигяр.

- Хорошо, а теперь «чес».

- «шес», - произнесла Нигяр, но спохватившись, добавила - «чес».

- И вместе «дьйучес» - герцогиня.

- «Дьючес».

- Очень хорошо, Нигяр. Very well.

- Thank you, master Francis.

Ближе к концу плавания, бывшая калфа дворца Топкапы на начальном уровне объяснить на английском языке, кто она и откуда, спросить дорогу до определённого места, обратиться к собеседнику согласно его положению.

- Я жить одна в другая страна – говорила она Френсису накануне высадки. – Я чувствовать… Я чувствовать…Чувствовать мех.

- Страх, ты хотела сказать, страх.

- Да, мех. Никто будет не любить меня потому, что я из Оттоманская Порта.

- Не думай об этом. Я тебе помогу. Обещаю.

Обязанности капитана Дойла заканчивались ровно тогда, когда Нигяр должна была ступить на английскую землю, какую-то дополнительную помощь он не должен был ей оказывать. По крайней мере, именно на таких условиях он согласился перевезти к себе на родину загадочную пассажирку. О себе эта таинственная османка рассказывала мало, единственное, что удалось выяснить Френсису, это её имя и то, что когда-то она служила в королевском дворце, но теперь она стала никому не нужна, более того, её пребывание на территории Османской Империи нежелательно. Она мало ела и страдала бессонницей. Скорее всего, это от волнений, что неудивительно. Френсис понятия не имел, чем он может помочь беглянке. Среди  знакомых капитана не было таких людей, которым была бы срочно нужна служанка. Но и предоставлять бедную женщину самой себе по прибытию в Лондон ему запрещала совесть.

Хроники Прайдленда. Глава 16

Глава 16. Церемония посвящения
На следующее утро зеленая равнина Земель Прайда была заполнена зебрами, антило-пами, слонами, жирафами и многими другими животными, толкавшимися, чтобы занять ме-сто поудобнее. Зазу, мажордом Короля, нервно расхаживал из стороны в сторону с напы-щенным видом. Раньше он никогда не выступал перед такой огромной аудиторией. Король Ахади выглядел изнуренным, но старался не подавать виду. Королеве Акаси было трудно сидеть спокойно рядом с мужем. Она отсутствующим взглядом смотрела вдаль.
Сараби и Эланна находились под опекой королевы, и были приглашены восседать вместе с королевской семьей. Для Сараби было особенно приятно быть рядом с Акаси и чув-ствовать знакомый запах своей кормилицы .
— Зазу, — тихо спросила Сараби, — ты видел Таку?
— Сожалею. Я везде спрашивал, но, боюсь, его никто не видел.
— Ох, — она опустила голову.
— Даже аист Гопа не видел его, а от него ничего не ускользает. Если хочешь, я могу слетать за границу. После церемонии, конечно.
— Не стоит.
Подошла Акаси и нежно прижалась к ней.
— Ты мое утешение. Ты была его сводной сестрой, и, когда я нянчилась с тобой, я часто думала о тебе, как о своей маленькой девочке, словно я тебя выносила.
— Я чувствовала это, — произнесла Сараби, опустив голову на плечо Акаси. — Ска-жи правду, следовало ли мне уйти вместе с Такой?
Акаси замурлыкала.
— Нет, дитя мое. Потеря сына достаточно тяжелая утрата и без потери дочери. А мне кажется, сегодня ты станешь мне дочерью.
Ахади кивнул Муфасе, и тот двинулся к краю выступа, чтобы встретить толпу. Но вначале он остановился полюбоваться на Сараби, мило прильнувшую к Акаси.
— Моя последняя мысль как львенка и первая мысль как льва будут о тебе, — сказал он. — Сесси, опустишь ли ты когда-нибудь голову мне на плечо?
Она посмотрела глубоко в его глаза, и ее подбородок дрогнул.
— Муффи, — промурлыкала она. — Любимый.
Муфаса подошел к краю. Обрывки воспоминаний, затерянные в глубинах сознания вернулись к нему. «Старый Македди, — подумал он, — неужели я был таким маленьким, что ты мог поднять меня?» Он улыбнулся и окинул взглядом толпу. Было приятно вернуться ту-да, где все когда-то начиналось.
— Да здравствует Принц Муфаса, сын Короля Ахади! — прокричал Зазу. Толпа по-клонилась, царапая землю. Зебры заржали, слоны затрубили, антилопы забили копытами. Они затихли, только когда Зазу развел крылья в стороны. Король поднялся к сыну, стоящему на вершине Скалы Прайда:
— Пусть все слышат, что мой сын идет по стопам своих предков. Посмотрите, на нем знак.
Акаси заняла место Ахади:
— О боги, взгляните на моего сына, ставшего теперь львом, и благословите его, — она вздрогнула, — и благословите моего сына Таку, где бы он ни был. Услышьте молитву матери и будьте милосердны к нему.
Воцарилось молчание. Зебры обменялись взглядами, слоны покачали головами. Акаси с достоинством стояла на вершине Скалы Прайда, но глубокая печаль заставила ее опустить голову. Все ждали, когда она скажет хоть что-нибудь. Одна из зебр прижалась к своему же-ребенку. Леопарды склонили головы, и Бэхиту, ушастая лисица, уныло завыла. Ахади подо-шел, поцеловал жену, и она удалилась, чтобы уединиться в своей скорби. Зазу быстро благо-словил толпу, и все начали тихо расходиться — они знали, что случилось что-то скверное.
 Муфаса спустился с выступа и направился назад к пещере, где провел детство.
— Так, значит, теперь я лев.
— Теперь ты мой лев, — ответила Сараби. Она вышла из тени, чтобы встретить его. Он собрался с духом и положил лапу ей на левое плечо. Она громко замурлыкала в ответ. Это могло означать только одно.
— Перед богами, перед звездами, перед всем миром я клянусь защищать, любить и заботиться о тебе до конца своих дней, — произнес Муфаса.
Она задрожала и любовно прижалась к нему.
— До последнего удара сердца, до последнего вздоха, наши жизни едины, да поможет мне бог.
— Благослови тебя бог, Сесси. Я буду любить тебя вечно.
— Пойдем куда-нибудь в уединенное место, — прошептала Сараби.
— Прямо сейчас? Ты уверена, что хочешь этого?
— Да, — она поцеловала его. — Когда-то Така нуждался во мне, но теперь он хочет от меня того, что я не могу ему дать. Надеюсь, он это найдет, — она прижалась нему и доба-вила: — позволь мне быть эгоистичной, Муффи. Позволь мне хоть раз подумать о себе. Дай мне то, что я хочу. Люби меня. Я хочу чувствовать твое дыхание на своей щеке.
— Сесси, — страстно прошептал он, — полюбить тебя однажды и умереть.
Муфаса кивнул родителям, и Ахади подмигнул в ответ.
— Развлекайтесь, детишки. В левой расщелине скалы есть красивый пруд с прозрач-нейшей водой. Можете посмотреть на рыбок.
Когда Муфаса вышел из пещеры вместе со своей робкой молодой женой, Ахади про-шептал Акаси:
— Слава богу. Сараби хорошая львица, и она сделала правильный выбор. Така хоро-ший и умный, но он такой незрелый. Кроме того, как сказал Рафики, Муфаса действительно любит ее.
— Он и тебе сказал? Эта обезьяна всюду сует свой нос, но у него сердце от бога, — она покачала головой. — Мне неприятно с тобой соглашаться, но ты прав насчет Таки, — она вздохнула. — Как ты думаешь, увидим ли мы его снова?
— Наверное, не в этой жизни, милая. Он гордый. Гордый и упрямый.
— Тогда пойди за ним, — сказала Акаси.
— Пойти за ним? Куда? Это не охота на антилопу. Его следы повсюду в Землях Прай-да. Знаешь, я не бог.
— Этого ты мог и не говорить, — сказала она в вялой попытке пошутить. — Но если ты не ищешь его, то буду искать я.
— Акаси! Будь благоразумна! Я не могу позволить тебе уйти из Земель Прайда. Я уже потерял сына — и что теперь, терять его мать?
— Так пойдем вместе.
— Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее. Но мы должны хотя бы попытаться ради него.
В этот момент в пещеру влетел Зазу.
— Хорошие новости для всех! Ни за что не догадаетесь! — он низко поклонился, — Ваше Величество, Така возвращается! Я заметил его в зарослях, он направляется сюда!
— Это хорошая новость для нас, — сказал Ахади, — я только надеюсь, что для него тоже будут хорошие новости.

Topsy Turvy

Are you Alice?

Название: Are you Alice?
Автор: Bellatris
Рейтинг: G
Жанр: Психология
Персонажи: Алиса, Чеширский Кот, Безумный Шляпник, Красная Королева, Белая Королева, Белый Кролик, Гусеница.
Размер: Драббл

Все люди, были ли они созданы Богом или произошли от обезьян, а может и вовсе прибыли с другой планеты, созданы по одному и тому же принципу. Хотя на самом деле мы и одинаковые, мы и совсем разные.
А Алиса никогда не думала о том, что есть кто-то ещё, такой же особенный как она. Кто может видеть всё, что видит она, а точнее, замечать. Каждую мелочь. Каждую занозу чувствовать до кончиков костей. Изучать то, что в жизни нашей не пригодится и вовсе, но так полезно для нас самих.
Она всегда была знакома со своими сказочными персонажами, что другим, впрочем, тоже известны, но не так близко как ей.
Всего-то ничего, Чеширский Кот, Безумный Шляпник и Гусеница, а также Красная Королева, Белая Королева, Белый кролик и много кто ещё. Все они помогли ей понять что-то важное, каждый чему-то научил. И многое действительно держало её на ногах. Она держалась за них, словно за ниточку ярко-красного цвета. Почему ярко-красного? Да потому что она была настолько раскалена, что в любой момент могла оборваться.
А ведь пройдут годы, а она никому не расскажет о своих друзьях.
Чешир всегда помогал ей улыбаться. Что бы ни случилось, кто бы не стоял перед тобой. Будь то друг или враг. Правда сначала, Алиса училась понимать, что такое улыбка. Ведь смотря на Чешира, девочка не понимала, почему улыбка так нравится людям. На мордочке кота она выглядела безобразно, неестественно, и несколько пугающе. Именно поэтому кот, гладя Алису по голове, мурчал, что самое лучшее, это иметь такую восхитительную живую улыбку, как у неё. И даже когда девочка прибегала вся в слезах, он всего лишь аккуратно поднимал её за подбородок и ласково напоминал об их уговоре. "Для слёз повода нет лучше, чем радость, а радость нужно заслужить. Но если тебе грустно, то не заставляй грустить других. Почему солнце не тускнеет, как ты думаешь? А что бы было, если бы оно потускнело? Поэтому всегда представляй, что ты солнце и свети другим людям"
Шляпник заполнял её сердце своим неистовым озорством и безумием, творчеством и полётом мысли. Словно творец, мастер. Он помогал создавать наилучшие сказки, придумать новых героев, вести себя так, словно никто более не сможет подражать тебе. Он снимал перед ней шляпу, каждый раз, когда она улыбнётся или сделает реверанс. Он был галантен и в то же время так дик. Он научил её совмещать в себе эти чувства, управлять ими. Безумие и томное спокойствие. "Умение совладать собой - самое главное в твоём поведении. Вот я, могу быть и мудр и глуп. В одно время я наливаю чай из чашки прямиком к себе в шляпу, а в другой, я кривлюсь от крошки хлеба, упавшей мне на коленки. А ведь так приятно общаться с разным человеком, верно? Так интересно, что он ещё нового выкинет. Мне самому порой интересно, что выкину я. И это тоже искусство. Изучать себя. Изучай себя, Алиса, изучай, словно новый организм. и умей управлять тобой, но никогда не позволяй другим этого делать"
Гусеница никогда не расставалась с курильной трубкой кальяна и чрезмерной, не соответствующей этому, мудрости. Они часто курили вместе, смеялись, но не забывали размышлять о душе человека. Это была самая излюбленная тема Гусеницы. А ведь она так связывала его. Он был уродлив, но душа у него была самая, что ни на есть светлая и лучезарная. Это был тот, кому можно было рассказать всё-всё, словно добрый дедушка с кальянной трубкой в зубах, вместо деревянной. Он всегда так смешно смотрел на неё своими окосевшими от дыма глазами, что Алиса никогда не могла сдержать смех. Он обещал Алисе, что станет бабочкой. Всего лишь на один день. "Расцвести и умереть. Но оно того стоит. Идя так долго к одному дню, мы всё чаще думаем о том самом моменте, когда всё действительно сбудется. Иногда нам стоит забыться и расслабится. Я смеюсь, а мне совсем не смешно. Ведь я стараюсь всё реже курить, ведь так и все мозги прокурить не долго. А ведь я боюсь. Боюсь того дня, когда стану бабочкой. Это будет такой феномен, так не обыденно для меня. А ведь душа у меня уже расцвела, Алиса. Это так сложно спешить телом за душой, чтобы не потерять самого себя. Но нужно стремиться к своей цели сквозь собственный страх. Подниматься выше, ждать, и делать так, чтобы твоя мечта сбылась"
Королева всегда была сродни тайфуну, который крушил всё без разбору, но было одно, что заставляла удивляться. Многие могут сказать, что она слепа. Ведь убивать столько ни в чём не повинных людей настолько жестоко и куда уж безрассудно. Но она всё прекрасно понимала. Просто ничего не могла поделать с этим. В ней было столько уверенности, что любой бы правитель покрылся плесенью от зависти. В ней было столько величия. Уж так она себя преподносила. "Я никогда не пощажу никого, кто встанет у меня на пути, ведь я уверена в своей правоте, я уверена в своей власти, даже если её у меня, как таковой и нет. Будь сильной, Алиса. Ты сможешь преодолеть всё, что только захочешь. Главное желать. Желать неистово, страстно. И делать более невозможным привязанность к тем, кто тормозит тебя на пути. Я не жалею, что у меня никого нет. Никого близкого. Я сам себе друг. Может это и не правильно, но посмотри, сколько я добилась всего. И ведь всегда останутся те, кто будет с тобой несмотря ни на что. Шляпник, Чешир и Гусеница, помогали мне всегда. А сестрица Белая королева всегда заботилась обо мне. Помни, Алиса, всегда будут те, кто любят тебя, если они действительно тебя любят. Никогда не забывай об этом"
Белая королева была нежна как первый весенний цветок. Она была настолько невинна и чиста, что становился невероятным тот факт, что она и Красная Королева, кровные сёстры. Но это было действительно так. Она всегда пела ей песни. Учила обращаться с природой. Она замечала в ней то, что Алиса раньше и не видела вовсе. Каждое падение звезды, каждый луч солнца, шорох ветра. Она показывала девочке новую жизнь. Новые звуки и новые ощущения. Она научила Алису получать от природы силу. Силу душевную. "Передать это чувство сложно. Оно слишком неуловимое для глаз людских. А ведь это свой кусочек счастья. Посмотри на небо и ты уже можешь помечтать о чём-то хорошем, а может и о чём-то плохом. Разве, когда смотришь на закат, не хочется плыть вместе с ним? Разве не хочется мечтать, строить в сердце воздушные замки сбывшихся и несбывшихся надежд. Ведь это так прекрасно, когда в твоей душе есть частичка того, что чувствует счастье, замечая какую-то необыкновенное явление природы. А ведь хочется улыбаться, правда? И счастье может переполнить тебя всего, словно пронизывая нитями насквозь. Окрыляющее чувство. Мечтай, Алиса, мечтай и радуйся всему, что будет у тебя в жизни. Всё что ни делается, всё к лучшему."
Белый кролик был довольно смешным, но он всегда так спешил, что девочка не долго могла с ним оставаться. Но она никогда бы не подумала, что он знает столько о времени.
"Время нам не подвластно, Алиса. И хоть я всегда спешу, с одной стороны это весьма дурно, а с другой хорошо. Ведь спеша за временем мы успеваем много чего. Делать всё вовремя. Но это неважно. Иногда можно и опоздать ненадолго. Главное, Алиса, не спешить жить, не спешить волновать душу. Повзрослеть мы всегда успеем, успеем сделать карьеру. Но нельзя тратить ни одной секунды из своего детства, из своей молодости и старости. Столько всего нужно успеть сделать за всю жизнь. Столько всего. Ах. Подчини время, Алиса, приручи его и приласкай. Пусть оно всегда будет подвластно только тебе"

Времена прошли. Алиса твёрдо помнила уроки своих друзей. Своих друзей, которых она хранила в душе, глубоко-глубоко, подальше от чужих глаз. Чтобы не трогали её сердце, чтобы не видели её чувства.
Алиса выросла, мечты постепенно растворялись, словно мыльные пузыри. Но она крепла, она старалась выкарабкаться из этой тоскующей повседневности. Украдкой она мечтала, вспоминала друзей, которых больше видеть не могла. Она была уверена в себе, знала к чему идёт. Всегда улыбалась и радовалась всему-всему. Рассчитывала время. Крепко держала себя в руках и была настолько озорна и весела, что просто не могла не притягивать к себе окружающих. Она поставила перед собой мечту, которую хотела выполнить. Она жутко боялась провалиться или же не знания, что делать дальше. Но она шла. Ей было больно в душе, но она улыбалась. Красная накалённая до предела нить с треском разорвалась, оставив неясный след разлуки. Она помнит. Помнит их всех. И безумное чаепитие с Шляпником, и ночное небо с Белой Королевой, и уроки мужества с её сестрой, и спешку Белого кролика, и Красный гриб, на котором они с Гусеницей всегда курили кальян, а также старое дерево, на котором всегда появлялись два светящих глаза и зубастая улыбка. Они дали ей силу. Силу и веру в себя. Порой она закрывается в себе, чтобы вспомнить былое. У неё нет дорогих людей, тех, кто понимает её. Или тех, кто поймёт. Все, кто любят, всегда останутся с тобой. "Это они. Они, мои друзья и наставники. Она всегда будут со мной. В моём сердце, поступках и мыслях"
Алиса всегда думала, что она особенная, что не такая как другие. И она верит в это, даже не прислушиваясь к тому, что говорят другие. Алиса всегда будет верна своим мечтам.
А ты Алиса?

Happy New Year!

Всех с наступившим! Будьте счастливы в новом году и всегда!