Хроники Прайдленда. Глава 6

Глава 6. Пророчество
Три вещи нельзя вернуть — пролитое вино, пущенную стрелу и сказанное слово.

Менелай Нексосский
Дорога к дому Македди была долгой. Под жарким солнцем кровь на шерсти у Таки начала запекаться, вокруг него роились мухи. Его походка была нетвердой, и, несмотря на все усилия, его мужество истощалось.
— Сколько еще идти?
— Немного, — ответил Муфаса.
— То же самое ты сказал в прошлый раз, — Така начал дышать прерывисто. — Мне больно. У него есть что-нибудь от боли?
— У него есть средства от всего, — сказала Сараби. — Не беспокойся, Така. Все бу-дет нормально.
— Долго еще?
Сараби обогнала Таку и посмотрела ему в лицо. Его здоровый глаз смотрел в пустоту. Она поняла, что он шел на звук шагов Муфасы.
— Ты должен идти, — сказала Сараби. — Ради меня.
От потери крови и боли Така был в шоковом состоянии и плохо держался на ногах.
— Сэсси, я не думаю, что смогу…
— Ты сможешь, — сказала она, склоняясь над ним. — Така, ты слышал историю о двух гну и зебре?
— Нет.
— В общем, были двое гну, и один из них сказал другому: «Спорим, я смогу рассме-шить ту зебру раньше тебя?» Он пошел к зебре и сказал: «Смотри!» А затем встал на голову и высунул язык. Но зебра не рассмеялась. Ты знаешь, что сделал другой гну?
— Какой гну? Я ничего не вижу.
Он споткнулся и растянулся на траве.
— Вставай, Така! Пошли, ты должен идти!
Она подтолкнула его бок носом, попыталась поднять лапами и даже потянула за ухо.
— Вставай!
— Я не могу.
— Ты должен! — она ущипнула его за лапу.
— Ой! — он посмотрел прямо на нее.
— Вставай, или я тебя опять ущипну.
Муфаса подсунул под Таку морду и подтолкнул. С помощью брата, Така поднялся и опять заковылял.

— Я уже вижу его дерево. Слава Богу.
Македди, мудрый мандрил, учил своего младшего брата Рафики предсказанию буду-щего с помощью миски с водой. Гадание на воде — лучший способ предсказания будущего. Ведь вода, как известно, поднимается выше, чем летают птицы, и возвращается на Землю, заряженная энергией богов. И поэтому любой лев может увидеть свежую зелень после дож-дя.
Увидев окровавленного львенка и его друзей, Македди немедленно бросил работу.
— Рафики, приготовь припарки, быстро! — Он внимательно посмотрел на глаз Таки. — О, господин Така, что вы наделали!
Македди положил руку сначала на одну, потом на другую строну лица Таки.
— С этой стороны глаз не видит. Плохо. Очень плохо. Но, возможно, я смогу его вы-лечить.
Македди взял у Рафики смоченную альбу и размял ее на земле. Мокрый порошок стал как мазь, и он аккуратно собрал ее.
— Это следы зубов медоеда, — сказал Македди. — Даже если я не вижу его самого, я хорошо чувствую его запах. — Он покачал головой. — Скажи на милость, что заставило тебя играть с медоедами? Ты же знаешь — они опасны.
— Это был белый медоед, — сказал Така. — Я хотел исполнения желания, как Н’га и Суфа.
— Я вижу, — он нахмурился, — ты не знаешь, чем отличаются белая львица и белый медоед! Так ты хотел желание?
— Это была моя идея, — сказал Муфаса. — Я хотел, чтобы мой брат был вместе со мной с великими королями прошлого, когда мы умрем.
Македди вздохнул.
— Благородная сентиментальность. Но все живое ценно для Айхею. Он собирает всех у себя независимо от силы и храбрости, но судя по бессмертной Ка, — он вымыл руки в чаш-ке. — Если твоя Ка полна любви и мудрости, то не важно, что ты меньше, чем твой брат, — он похлопал Таку. — Маленький храбрец.
Така стиснул зубы, закрыл здоровый глаз и прижал уши.
Македди был нежен со львенком. Холодная грязь окружила раненый глаз Таки, не причиняя такой сильной боли, какую он ожидал. Затем нажатием руки Македди поставил чудом не поврежденный глаз на место. Македди зачерпнул воды и с предельной осторожно-стью, начал смывать грязь, по несколько зерен за раз.
— Не жмурься. Это мне мешает.
Когда вся кровь была смыта, и глаз прочистился, Македди взял ветку дви’дви и раз-ломил ее. На изломе появилась капля каучукового сока, и Македди умело залил ей порез Та-ки, аккуратно сжимая рану пальцами. Он несколько раз дунул на рану, чтобы каучук застыл.
Рафики принес для Таки миску с водой. Македди добавил травы для снятия боли и улучшения кроветворения, а также щепотку корня тико для предотвращения заражения. На-конец, он добавил немного меда.
— Это не слишком вкусно, но после него будет лучше.
Така посчитал лекарство вполне терпимым; после потери такого количества крови на жаре его мучила жажда, и после лекарства ему стало лучше.
Сараби показалось, что прошла вечность, прежде чем Македди закончил с Такой. Она набралась смелости и спросила:

— Его глаз будет снова видеть?
— Рафики, — сказал Македди, — ты слышал леди. Что будет с Такой?
Рафики нервничал. Первый раз он гадал для кого-то другого. Задумчиво глядя в воду, он пытался вспомнить все, чему его учил брат. Подувший с запада ветер всколыхнул воду. Он принес с собой запах гниения. Рябь улеглась, и он раскрыл рот:
— Подождите, что-то появляется. Это говорит мне…
— Что? — нетерпеливо спросила Сараби.
Рафики смотрел в воду, как одержимый. Его голос стал низким и сдавленным.
— Дорога долгая и тяжелая. Те, кто улыбаются тебе в лицо, покажут зубы, как только ты уйдешь.
Он бросил чашку и встал перед Такой. Обвинительно показывая пальцем, он прогово-рил:
— Друзья придут откуда их не ждешь, а затем бросят тебя в час нужды. Тот, кто пер-вый коснулся тебя, будет определять твою судьбу, и та, что дарила тебе любовь, будет нена-видеть тебя.
— Рафики! — прокричал Македди. — Контролируй это! Это злой дух!
— Гнев — твое единственное спасение, — пробормотал Рафики, потрепав Таку за шерсть на щеке. — Вооружись беспощадной ненавистью. Возьми то, что твое, поскольку это тебе не дадут по доброй воле.
Така вскочил и попытался спрятаться за Сараби и Муфасой. Он прижался к земле и дрожал.
— Нет! Это не так! Скажи мне, что это не так!
— Прекрати! — Македди грубо встряхнул Рафики. — Прекрати это во имя богов!
Рафики смотрел, вытаращив глаза, как будто он увидел привидение. Ему понадоби-лось некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Брат, что случилось со мной? Я не мог ничего с собой поделать. Я был палкой, ко-торой размахивала чья-то рука!
Муфаса был в ужасе.
— Это неизбежно должно произойти? И мы не можем это остановить?
Рафики обошел Муффи и Сэсси, чтобы посмотреть на съежившегося Таку.
— Не бойся, сынок, — он погладил дрожащего львенка. — О боги, это говорил не я. Это не я. Я люблю тебя. Я бы никогда не сказал такого. Ты должен любить, всегда любить так, как я люблю тебя. Прости меня. Пожалуйста, прости меня, — он зарыдал.
— Мой брат не знал, что он говорил, — строго сказал Македди. — Он не контролиро-вал воду — вода контролировала его. Чувствуете зловоние смерти в воздухе? Злые духи час-то приходят говорить, и они используют полуправду, чтобы нести беды в этот мир. Когда я увижу тебя одного, Така, я скажу тебе твое будущее и сделаю это правильно.
Така заплакал.

— Они действительно ненавидят меня?
— Нет, Така, — твердо сказал Муфаса. Он выглядел немного смущенным. — Мы все любим тебя, несмотря на то, что ты все время попадаешь в неприятные истории.
— Но что если это правда? — спросила Сараби. — Я хочу сказать, что если это полу-правда, то значит ли это, что половина сказанного правда?
— Ничего из этого не является правдой, — сказал Муфаса. Он подошел к брату и по-ложил лапу ему на плечи.
— Я — первый, кто коснулся тебя. Я твой самый что ни на есть, лучший друг во всем мире, так что можешь больше не беспокоиться.
— А я — та, что любит тебя больше всех, — громко сказала Сараби, не заботясь о том, кто еще это услышит. — Когда мы вырастем, я выйду за тебя замуж.
Не раздумывая, она лизнула Таку в лицо своим теплым языком. Вкус крови напомнил ей о ее ошибке.
— О Така, с тобой все в порядке?
Така пристально посмотрел на нее, затем повернул голову и улыбнулся.
— Я тебя вижу! Я тебя вижу обоими глазами! — он нежно прижался к ней. — Ты же никогда не обидишь меня, Сэсси?
— Никогда в жизни!
Така слабо лизнул ее.
— Мы всегда будем вместе, я обещаю. Ты именно это имела в виду, говоря, что вый-дешь за меня замуж?
— Да, Така! Это и было моим желанием.
Он улыбнулся.
—Я знаю, что дома мне попадет, но оно того стоило. Ты пойдешь со мной домой?
— Конечно, пойду, — сказала Сараби.
— Папа не накажет тебя, — сказал Муфаса. — Нельзя наказывать тех, кому больно. Тебе действительно надо было выходить, когда я звал. Может, в следующий раз ты послу-шаешься.
— Да уж, — он вопросительно посмотрел на Муфасу. — Очень заметно? Как, по-твоему, мама заметит?
Муффи внимательно посмотрел на него, как будто что-то обдумывал, но все было яс-но.
— Заметит. Я думаю, что останется шрам.
Львята убежали настолько быстро, насколько Така мог поспевать за ними. Когда они были на порядочном расстоянии от баобаба, Рафики произнес:
— Брат, я совершенно уверен в том, что я видел. Я не знаю, почему я сказал это, но я знал, что это так.
— Я знаю, — ответил Македди. — Но иногда именно разговор приводит к тому, что все сбывается. Ты не помолился перед гаданием и остался незащищенным. Злые духи ждут таких возможностей. Они высказывают то, что им нужно, наполняя маленькие невинные го-ловы глупостями, чтобы вызвать беду. Иногда молчание — самое мудрое предсказание из всех.

Рафики склонил голову.
— Мне так стыдно. Могу я это исправить, брат? Могу ли я что-нибудь сделать?
Македди вернулся к чашке для гадания. Он посмотрел в глубину воды. Долгое время он ничего не видел, слишком уж много беспокойных мыслей было в его голове. Затем с вос-тока подул легкий бриз, он принес приятный запах дикого меда. Ветер всколыхнул поверх-ность воды, и когда она успокоилась, силы духов рассеяли туман.
Македди стоял, будто в трансе.
— Рафики, если ты хочешь услышать слова Айхею — будь внимателен. Ибо малая правда подобна малой ветви, на которой так и не вырастет плода.
Молодой мандрил пал ниц.
— Говори, Повелитель.
— Зло, которое ты освободил, ты же должен и обуздать. Всю свою жизнь ты должен стараться исправить секундную оплошность. Молоко и грязь легко смешиваются, но так ли легко они разделяются? Твои слова сделали молоко непригодным для питья, но я не остав-ляю тебя. Поскольку молоко и грязь — мои творения, я могу указать того, кого я выберу раз-делить их, и это будет сделано.

Шесть королев. Перспектива

Если бы я сейчас снимала кино о легендарном короле Англии Генрихе VIII, я бы позвала этих актрис на роли жён монарха (так, во всяком случае, я их ассоциирую с историческими особами):

Моника Белуччи в роли многострадальной Екатерины Арагонской;

Энн Хэтуэй в роли роковой женщины Анны Болейн;

Эбби Корниш в роли брошенной в трудную минуту Джейн Сеймур;

Кейт Хадсон в роли Анны Клевской, с чьим портретом Генрих был жестоко обманут XD;

Эмма Уатсон в роли беззаботной и легкомысленной Кэтрин Говард;

И Дайана Крюгер в роли Кэтрин Парр, скрасившей Генриху последние годы его жизни.

А как насчёт самого великого короля? Кого бы я взяла на эту роль? Об этом я тоже подумала. Итак..

Рассел Кроу! Только не спрашивайте, почему)

Nightwish - Come cover me

Очень красивая композиция для релакса

Jack Sparrow - All Stars

Хроники Прайдленда. Глава 5

Глава 5. Нора
Вход в нору представлял собой пугающую черную дыру. Муфаса попытался протис-нуться в нее, но вход был узким даже для среднего львенка. Муфаса был слишком велик для своего возраста, и у него не было шансов забраться внутрь, а о том, чтобы повернуться, нече-го было и говорить. Тогда он решил попросить медоеда выйти.
— Эй, там!
Ответа не последовало.
— Выходи, медоед. Я слышу твое дыхание и знаю, что ты там.
Они подождали некоторое время, но ничего не произошло.
— Пошли, — сказала Сараби. — Похоже, он не собирается показываться.
— Погоди. По-моему, он прячется от нас. — Муфаса закричал в нору: — Я — Принц Муфаса, однажды стану Королем, и я объявляю тебя своим пленником. Если хочешь быть свободным, благослови меня и моих друзей!
Они услышали приглушенный звук в глубине туннеля. Стены норы делали его похо-жим на шум моря в раковине — он был недолгим, требовательным и недовольным. Они не знали, был ли медоед напуган или же, наоборот, зол.
— Может быть, он глухой, Ваше Величество, — сказал Така со смехом. — Ты прита-щил меня сюда ради дырки в земле? Спорим, это кролик? Просто маленький испуганный кролик! И ты еще говорил, что у меня куриные мозги!
— Но там был белый медоед, честно! — Муфаса посмотрел на Таку, затем на Сараби. — Вы мне не верите, да? Понюхайте — разве это запах кролика?
Така старательно принюхался к норе. Он не знал, как пахнет медоед, но он точно знал, что это не кролик. Запах был странным и резким, и мог принадлежать кому угодно.
— Я притащился в такую даль, — сказал Така, — и, похоже, мне придется лезть внутрь, чтобы получить свое желание.
— Ты никогда этого не сделаешь, — заявил Муфаса, глядя на темную нору с едва скрываемой дрожью. — Он, похоже, рассержен. К тому же там темно, а ты боишься темно-ты.
— Кто это там вякает?
— Я, кто же еще! Ты вечно думаешь, что тебя хотят забрать гиены. Иногда ты не мо-жешь уснуть до высокой луны, а потом тебе снятся кошмары.
Така был глубоко уязвлен. Он часто просыпался от одного и того же кошмара — его разрывали гиены. Акаси, обладающая чутким материнским слухом, всегда быстро просыпа-лась, успокаивала его теплыми поцелуями, укладывала его голову на свой мягкий живот, и он засыпал под музыку ее дыхания. Така не знал, будил ли он при этом Муфасу. Теперь в этом не было сомнений. У Таки скрутило живот. Он посмотрел на нору и понял, что должен сделать.
 Сараби почувствовала его страх и прижалась к нему.
— Не лезь туда, если не хочешь. Я бы не полезла.
— Это потому что ты девчонка, — сказал Така, но доброжелательно посмотрел на нее. Затем он посмотрел на темную нору. — Я не боюсь темноты. Я не боюсь медоеда. Я лев, а львы не боятся… — он посмотрел на Муфасу, — и не важно, что думают их братья.
Ссутулившись и наклонив голову, он полез в крутой проход. Он не переставал гово-рить все время, пока сантиметр за сантиметром спускался по темному туннелю.
— Мы тебя не обидим. Мы просто хотим исполнения наших желаний, понимаешь? Нас трое, значит три желания. — Дыхание в глубине участилось, Така тоже задышал быст-рее. — Три желания для такого, как ты, не должны быть проблемой. Хочу сказать, что такое три желания для настоящего Нисея? — Тишина. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. Ну хоть что-нибудь.
— Эй, Така, — сказал Муфаса, — Тебе не нужно этого делать. — Он сунул голову в нору и прокричал: — Извини, что назвал тебя тупым.
— Ты сказал «куриные мозги», — поправила Сараби.
— Неважно, — огрызнулся Муфаса. — Эй, Така, выходи. Я пошутил, сказав, что ты боишься темноты, — он начал нервничать. — Така, я же сказал, что извиняюсь!!! Ты слы-шал?! А теперь выходи, а не то я маме скажу!
— Не загораживай нору, — сказала Сараби. Она внимательно прислушалась. — Что он там делает?
— Откуда мне знать? Тс-с.
Из глубины туннеля они услышали голос Таки. Он заикался, его голос был далеким и слабым:
— Мы не хотим тебя обидеть. Мой брат Муфаса будет Королем, когда вырастет, а я всего лишь его брат. Ему пришла в голову идея, что я мог бы быть с… — Затем в глубине раздался гул, похожий на рычание. — Пожалуйста, помогите! Мне страшно. Здесь так темно, — это был Така. Муфаса и Сараби не знали, с кем он говорил — с медоедом или с ними. Муфаса попытался протиснуться в дыру.
 Она была слишком узкая. Поняв, что так он ничем не сможет помочь, Муфаса начал копать.
— Прекрати! — Сараби оттащила его. — Туннель обрушится!
— Но он в беде.
— Если его засыплет, то он точно будет в беде, — она посмотрела внутрь. — Така, ты в порядке?
— Это ты, Сэсси?
— Пожалуйста, вылезай. Если ты любишь меня, вылезай.
— Одну минуту.
— Никаких минут! Сейчас же!
Дыхание опять участилось. Затем донеслись звуки движения. И снова тишина. Через мгновение Муфаса посмотрел на Сараби.
— Не думал, что он сделает это. Он или очень смелый, или очень глупый.
— Он не глупый, — твердо сказала Сараби. — Если бы ты не назвал его тупым, его бы там не было. То, что он меньше тебя, не значит, что он тупой. — Она закричала громче:
— Пожалуйста, выходи! Ты меня пугаешь!
Затем раздалось громкое угрожающее рычание и крик боли.
— Я ухожу! О боги! Отпусти! Отпусти, мне больно! — Они могли слышать, как Така пытается выбраться.
Муфаса бросился неистово рыть землю.
— Така!! — земля летела из-под его лап; наконец, он смог просунуть внутрь голову. — Держись, я вижу твой хвост! Еще чуть назад. Несколько сантиметров!
Муфаса схватил хвост и потянул со всей силы. Сараби подхватила хвост Муфасы, и, пытаясь не причинять ему боли, тоже потянула. Така, пятясь, выбрался на поверхность, его лицо было в крови, а один глаз выбит из глазницы. Белый медоед вылез вслед за ним, но, встретил еще двух львят, у которых встала шерсть дыбом. Львята зарычали. Оценив свои шансы, медоед неохотно залез обратно в нору. Така лежал на земле и дрожал.
— О боги! Больно! Кто-нибудь помогите мне! Я хочу к маме.
Муфаса в шоке смотрел на невидящий, залитый кровью, глаз. Спустя мгновение он пришел в себя и был готов действовать.
— Я приведу маму… нет, лучше Македди. — Он уже было сорвался с места, но оста-новился. — Нет, ему придется вернуться сюда. Така, ты можешь идти?
Така с усилием поднялся с земли и заковылял. Кровь капала с его лица на траву.
— Я попытаюсь. Это очень далеко?
— Нет, следуй за мной.